- Я не очень люблю смотреть кино, потому что не могу делать это как как обычный

зритель. Все огрехи в кино я сразу схватываю. Я понимаю, что за камерой стоит

съемочная группа, скажем, в 50 человек, но я вижу, кто из них конкретно недоработал

или, наоборот, преуспел.

Я начитан и насмотрен так, что у меня бывает сценарный кризис. Когда только фильм

начинается, я уже представляю, как он может закончиться. Достаточно глянуть первые

десять минут и в 90% случаев я знаю концовку. Это грустно. Поэтому кино я

предпочитаю не смотреть.

- Я не видел ни одного сериала. Не мой формат. Сериал - это затянутый фильм. Если

это не ситком, какая-то условная комедия положений, которую можно смотреть с

любой точки бесконечно, то мне кажется, что основные сериалы сейчас затянуты.

- Стараюсь найти какие-то новые ходы. Уделяю этому большое внимание, особенно в

последних работах. Фильмы "Большие змеи Улли-Калле", "Новый Берлин" я считаю

новым словом в сценарном искусстве. Каждый раз стремлюсь найти если не новое

предложение, то как минимум несколько новых слов в киноязыке.

- Я не опираюсь. Я их избегаю.

- У нас на площадке запрещено произносить слово референс. И когда оператор

спрашивает: "Какой референс? " или "Покажите пример, как мы будем снимать? ", с

таким оператором мы больше не работаем. Я считаю, что оператор вместе со мной

должен искать новое.

- Это скорее к продюсерам. Может быть для меня как режиссера это прекрасно, а для них вовсе нет. Увы, люди привыкли смотреть вчерашнее, знакомое. Все новое, что

заставляет совершать их некий интеллектуальный труд при просмотре, им не нравится. Я это понимаю и иду на риск эксперимента специально. Получаю от этого

удовольствие. Знаете, если бы я хотел снять кино для проката, я бы снял. Но мне это не нравится. Мой зритель - это, дай Бог, два процента от всего числа. Но это зритель

начитанный. Он знает примерно столько же, сколько я, или готов постигать новое.

- У меня были случаи, когда операторы очень удивлялись утвержденными мною

кадрами. Обычно операторы сами этим занимаются, но мое условие неизменно: всегда я и только я утверждаю итоговый кадр. Поначалу может быть скрип в творчестве, но потом все налаживается, притирается. Я работаю с теми, кому доверяю. Это лучшие операторы страны: Кричман, Хамиходжаев, Беркише.

- Я считаю, что режиссер - это самая лучшая профессия в мире. У меня лично никогда

не бывает выгорания, мне интересно, и я параллельно делаю три-четыре фильма. Пока еще не уставал.

- Творческий кризис происходит, когда нет фильмов. Когда не работаешь. Вот это уже

тяжело. Такое было в 2009 году, когда накануне случился экономический кризис и

практически год в стране ничего не происходило. Тогда я не работал, а хотелось. Когда я работаю, о кризисе не может быть речи - только об удовольствии.

- У меня есть список. Сейчас в нем 65 строчек с возможными идеями. Они часто

меняются. Добавляются новые, а те, что нельзя воплотить по той или иной причине,

вычеркиваются. Какую историю я сочту сложившейся к данному моменту, над той и

начинаю работу. Через меня ежегодно проходят сотни историй. В принципе, я могу

каждый день выдавать историю, из которой можно создать сценарий. Из-за такого

обилия тем многие истории мы с моим соавтором Лидой Конышевой художественно

переосмысляем в сказки. Таких сказок уже, наверное, около 60. Рассказывать хочется

все, но это необязательно должно быть кино. Его я не могу делать много. Кино ведь

это как минимум два года жизни.

- У меня беспорядок, поскольку я получаю в месяц по 30-50 посылок с книгами. Я их

даже не успеваю сразу вскрывать. Некоторые коробки ждут моего свободного времени.

- Конечно, с книгой.

- Ритуалов не так много, как может показаться. Раньше тарелочку вначале разбивали, а в конце съемок собирали осколки, иногда склеивали. Но сейчас стало не до этого.

Последний съемочный день мы называем "шапка". Конечно, вкусно отмечаем

завершение съемок. Осталась давняя примета: когда случайно упали листы со

сценарием, на них нужно сесть и посидеть.

- Нужно взять телефон и снимать. У меня половина последнего фильма снята на айфон. Все что движется на экране - кино. Можно снимать на первый айфон, можно снимать на VHS камеру. Я снимал фильм на старую камеру, а после этого еще и специально ухудшал качество вплоть до пикселей. Такая была задумка. Главное – это ЧТО, а не КАК.

- Голливуд разный.

- Прокат - это в основном экшен. Ему помогает визуал, знакомые актеры и интересные трюки.

- Нет советов. Надо пахать и снимать кино. То, какое хочется. Тогда ты сможешь

научиться. Дальше все придет само собой. Я не пробивал свои "Первые на луне" или

"Давида". Вдруг приехал человек из Стокгольма и сказал, что я взял гран-при. До этого я даже не знал, что мой фильм там заявлен. После Венеции фильм и вовсе пошел по всему свету. Клянусь, я ничего не сделал, чтобы продвигать свое кино.

- Нет. Во-первых, я считаю, что это вовсе не обязательно. Все можно выучить и понять

самому. Важно лишь послушать нужные лекции нужных людей и посмотреть нужные

фильмы. Во-вторых, я убежден, что пять лет образования только нивелируют личность.

Они подводят под одни рамки. У меня, например, нет режиссерского образования.

- Я закончил очень хорошую математическую школу. И потому до третьего курса

института не ходил на лекции вообще. Но при этом я всегда был гуманитарием. Я

выбирал самые гуманитарные специальности из технических. К сожалению, только на

них были военные кафедры. Совершенно не хотелось идти в армию в период

Афганистана. Можно сказать, звезды сошлись в ряд. Когда я выпустился, пошел

работать на завод. Перевел работу моего отдела на компьютеры, и меня отпустили

раньше срока: тогда после вуза нужно было на одном месте, куда направят,

проработать не меньше пяти лет, а я управился за два года. И устроился экономистом на киностудию. Меня привлекла свобода, даже несмотря на то, что зарплата была в три раза меньше, чем на заводе. Долгое время я работал в финансовом секторе, а чуть позже, чтобы разговаривать с режиссерами на одном языке, решил закончить

сценарные курсы.

- Не было. Я получил диплом сценариста и начал работать над фильмом, от которого

на полпути отказался режиссер. У него умер герой, а другие отказались браться за

кино. Пришлось мне снимать самому. А дальше - гран-при в Стокгольме, Варшаве,

Берлине и… Все равно не хотел быть режиссером.

Я в роли продюсера стал искать игровой сценарий. Выкупил замечательный сценарий

"Первые на Луне" и стал предлагать режиссерам. Все отказывались, потому что это

был очень странный и ни на что не похожий сценарий. Чем дольше я предлагал, тем

больше мне хотелось, чтобы люди отказывались. Я уже хотел работать над ним сам. И

я поработал. Победил в Венеции, и уже глупо было бы не заниматься режиссурой

дальше.

- Нет. Невозможно анализировать. Сейчас идет СВО, какой прогноз может быть? Я не

знаю, что завтра будет со мной, а с искусством тем более.

- Прогнозировать сейчас никто не может.

- Конечно нет.

- Так и эта «нота» не плохая. Потому что она естественная. Как в жизни. Врачом и

токарем не может стать каждый. Точно также и с режиссурой.

- Склад ума. Во-первых, он должен быть творческим. Во-вторых, очень важна

организационная составляющая. Нужно разбираться и в музыке, и в живописи, и в

литературе, и в технике. В экономике, наконец, важно разбираться. Мне-то было

проще, я начинал как продюсер. Я умею снимать недорого и понимаю, сколько стоит

каждая декорация, каждая мелочь. Последние фильмы "Большие змеи Улли-Калле" и

"Новый Берлин", если бы я снимал их в Москве, получились бы, как минимум в три

раза дороже. И это невзирая на то, что я снимал эти фильмы в Колумбии и в Германии.

Я понимаю это, потому что умею считать.