Тыл — половина Победы.
Даже больше…
Даже больше…
Когда закончилась война и советский народ праздновал Победу, Сталин в своем первом «мирном» выступлении 24 мая 1945 года отметил терпение русского народа. «...У нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением. Однако русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы всё-таки с событиями справимся», - так сказал Сталин. А Жуков образно назвал тогда тыл «вторым фронтом». Позже, в мемуарах, полководец заявил: «Тыл — это половина Победы, даже больше».
Этот проект посвящен тылу. Той самой «уральской глубинке», над которой не летали самолеты «люфтваффе». Здесь тысячи эвакуированных, прибывая, поражались обилию света в городах — их не нужно было маскировать от вражеской авиации. У нас не рвались снаряды и не рылись траншеи. Но наши, уральские, города, поселки и села жили и дышали в унисон со всей истерзанной страной. Глубокий тыл отправил на фронт самое дорогое — людей. Но еще давал технику, боеприпасы, обмундирование, продукты питания, горючее. Взамен мужчин, взявших оружие, в цехах и на фермах, на вокзалах и в полях, на шахтах и стройках работали женщины, подростки и дети. Наш регион принял тысячи эвакуированных семей. К нам привезли на сохранность шедевры мировой культуры. У нас смогли поправить здоровье сотни тысяч истекающих кровью и гноем бойцов — с волжским и кавказским акцентом, с южнорусским говором и характерным вятским «оканьем». Круглосуточно лили металл наши заводы. Но у нас, на Урале, за пять военных лет случилась мощная переплавка и спайка судеб, характеров, вкусов, привычек, идей. В каждом уголке Свердловской области живет память о Великой Победе. И этим проектом мы, молодые журналисты, заявляем: «Никто не забыт. Ничто не забыто». Интерактивная карта, над которой мы работали в рамках 10-дневного образовательного интенсива Фонда «Золотое сечение», позволяет заглянуть, сквозь время, на тот фронт, который дал людям половину Победы. Даже больше…
СВЕРДЛОВСК
Оборона начинается в тылу
В первые же месяцы войны, когда значительная часть западных территорий Советского Союза была захвачена противником, в Свердловск потянулись эшелоны с оборудованием и рабочими. К концу 1942 года Свердловская область приняла 212 эвакуированных предприятий, работавших на оборону. В город перевезли в том числе Московский завод №37, который выпускал легкие танки Т-60 и Т-70, и Воронежский завод им. Коминтерна, мощности которого были размещены на заводе «Уралэлектроаппарат» – там производили боевые машины реактивной артиллерии БМ-13 – «катюши».
Всего уральский регион с июля 1941 года по декабрь 1942 года принял более 2 млн человек, численность жителей Свердловска возросла с 423 тыс. до 620 тыс. человек. А в период эвакуации в городе находилось до одного миллиона человек.
Районы прямиком с наковален
Период эвакуации во многом стал для Свердловска определяющим. Облик города полностью изменился, новые люди и созданные в столице Урала предприятия задали направления развития на годы вперед. Вокруг эвакуированных заводов вырастали новые районы, транспортные маршруты начали прокладывать с учетом рабочего расписания заводчан.
В 1942 году на южной окраине города, в цеха недавно построенного мясокомбината, прибыли эвакуированные из Киева, Москвы и Ленинграда заводы, специализирующиеся на выпуске резиновых изделий. Эти производства были объединены в завод резиновых технических изделий (РТИ), который производил приводные ремни, уплотнители и другие элементы для танков и самолетов.
В 1942 году на южной окраине города, в цеха недавно построенного мясокомбината, прибыли эвакуированные из Киева, Москвы и Ленинграда заводы, специализирующиеся на выпуске резиновых изделий. Эти производства были объединены в завод резиновых технических изделий (РТИ), который производил приводные ремни, уплотнители и другие элементы для танков и самолетов.
Панорама завода РТИ
Южнее, на базе эвакуированного из Киева оборудования, построили завод Вторчермет, давший имя новому району. Здесь перерабатывался металлический лом, брикеты которого затем шли на вторичную переработку на Уралмаш и заводы Нижнего Тагила. Расположение производства между автодорогой и железнодорожной линией значительно сокращало время выгрузки и монтажа оборудования, ускоряло доставку продукции заводов.
Новый район в этом же году возникает и возле завода Химмаш. Его основой стал перевезенный с Украины завод «Большевик». Для связи нового поселка с городом была проложена первая троллейбусная линия, в строительстве которой участвовали жители всех домов, расположенных по маршруту следования: их обязали выкопать у себя перед домом ямы для опор контактной сети.
Новый район в этом же году возникает и возле завода Химмаш. Его основой стал перевезенный с Украины завод «Большевик». Для связи нового поселка с городом была проложена первая троллейбусная линия, в строительстве которой участвовали жители всех домов, расположенных по маршруту следования: их обязали выкопать у себя перед домом ямы для опор контактной сети.
Новый Кагановичский район (ныне Железнодорожный), созданный в 1938 году и объединивший территориально разрозненные поселки Горнозаводской, Красная Звезда, Семь Ключей, Сортировочный и район вокзала, станет стратегически важным транспортным узлом, через который пройдет поток эшелонов с людьми и материальными ценностями. В 1943 году на территории района строится опытный завод УНИХИМа, который в годы Великой Отечественной войны сосредоточил значительную часть научных кадров нескольких институтов Наркомхимпрома, а также предприятий оборонного значения, эвакуированных из Москвы, Ленинграда и Харькова.
Небольшой Свердловский завод дорожного машиностроения в районе железнодорожной станции Исток стал центром производства «Катюш»: осенью 1941 года сюда был переброшен смоленский завод аналогичного профиля и основная часть Воронежского завода имени Коминтерна. Объединённое предприятие сначала получило имя Свердловский миномётный завод, а позднее – завод № 760, руководил им директор завода имени Коминтерна Федор Николаевич Муратов. На территории поселка проживали высланные из Прибалтики антисоветские элементы, что навсегда оставило улицам названия Эстонская, Латвийская и Прибалтийская. После войны и завод, и поселок были переименованы в Компрессорный.
Небольшой Свердловский завод дорожного машиностроения в районе железнодорожной станции Исток стал центром производства «Катюш»: осенью 1941 года сюда был переброшен смоленский завод аналогичного профиля и основная часть Воронежского завода имени Коминтерна. Объединённое предприятие сначала получило имя Свердловский миномётный завод, а позднее – завод № 760, руководил им директор завода имени Коминтерна Федор Николаевич Муратов. На территории поселка проживали высланные из Прибалтики антисоветские элементы, что навсегда оставило улицам названия Эстонская, Латвийская и Прибалтийская. После войны и завод, и поселок были переименованы в Компрессорный.
В этот период контуры новых районов Свердловска только намечались. Острый жилищный кризис, вызванный притоком эвакуированных, решался спешным строительством одноэтажных и двухэтажных индивидуальных домов, общежитий, бараков, землянок. Основной задачей являлось скорейшее развертывание производства. Новые районы получат свои дома культуры, школы, больницы, но все это уже будет после войны. Большая часть эвакуированных заводов так и останется в Свердловске, перейдя на выпуск мирной продукции или сохранив секретный статус, и составит значительную часть экономики города.
Железное сердце города
Площадь перед проходной завода
Свердловский Уралмашзавод в годы войны производил самую разнообразную продукцию военного назначения. Сюда были эвакуированы мощности Ижорского, Кировского заводов, а также заводы «Красный профинтерн» из Брянска и «Большевик» из Киева. Первоначально на Уралмаше выпускались корпуса и башни для танков КВ-1, затем было освоено самостоятельное производство танков Т-34. Позднее в его состав вошел Свердловский завод «Металлист», который в 1943 году был выделен из «Уралмаша» и стал заводом №50 (сейчас «Уралтрансмаш»). Со второй половины 1942 завод перешел на производство самоходных артиллерийских установок. Всего за годы войны уралмашевцы выпустили:
- > 5 тыс.
самоходных установок - 731
танк Т-34 - 10 тыс.
танковых корпусов - 7 тыс.
танковых башен
Решением Госкомитета обороны на базе Уралмашзавода, эвакуированных ленинградского Кировского завода и Сталинградского завода «Баррикады» был создан самостоятельный завод №9. Его первым директором стал генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Лев Гонор. Основная специализация предприятия – оснащение сухопутных войск ствольной артиллерийской техникой. Два направления производства – а точнее, три - развивались теперь параллельно. Было ещё и уралмашевское конструкторское бюро по самоходным артиллерийским установкам, которое возглавлял Лев Израилевич Горлицкий.
Лев Израилевич Горлицкий
Именно в этом бюро в 1942 году вовсю шла разработка нового оружия. Сражения первых лет войны показали: фронту нужна мобильная артиллерия, способная взламывать оборону противника и поддерживать огнём атакующие танки и пехоту. Такими машинами и стали самоходные артиллерийские установки – САУ – гибрид танка и стационарного орудия. Как и танк, САУ движется на гусеницах и покрыта бронёй, но пушка её мощнее, а огневая мощь – больше. Зато САУ неповоротливы, да и защищены были хуже. Поэтому самоходки не заменили собой танки, а стали дополнением к вооружению войск.
Первой самоходкой советских войск стала созданная на Уралмаше СУ-122. Осенью 1942 года её опытный образец в рекордно короткие сроки разработала группа инженеров во главе с ленинградскими конструкторами Львом Израилевичем Горлицким и Николаем Васильевичем Куриным. Уже в декабре 1942 года эти машины поступили в массовое производство. С этого момента и до конца войны УЗТМ превратился в основного поставщика самоходок.
“
«Уставали страшно. Особенно глаза. От напряжения и бессонницы в голове гудело, веки закрывались. Хотелось только одного – поспать, хоть чуть-чуть. Не помогало ничего – ни разминки, ни умывание холодной водой. Даже голод отступал куда-то. Особенно тяжело было ночью, под утро. Как-то около часа ночи к нам вошёл Лев Израилевич [Горлицкий]. Но в этот раз не прошёл дальше, а остановился у дверей и прислонился спиной к косяку. Спросил, как дела, сколько осталось копировать чертежей, рассказал о последней сводке с фронта. Он был очень усталый, глаза воспалены. Он так и стоял, опёршись на косяк, время от времени водя по нему спиной. Мне это показалось странным, но я ничего не спрашивала. Хотела спать и ничего больше. Как я закрыла глаза и куда-то провалилась, не помню. Отключилась буквально на мгновение. Так мне показалось. Очнулась от того, что кто-то прикоснулся к плечу. Рядом стоял он. Посмотрела на часы и обомлела – стрелки показывали пять утра. Кинулась будить остальных. Мы проспали четыре часа вместо положенных двух. Это было серьёзным нарушением. Что будет? Лев Израилевич улыбнулся: «Девочки, пора за работу». И ушёл. Уже много позже я спросила его, почему он стоял и тёрся о косяк? Его ответ запомнила на всю жизнь: “Там острый выступ был. Чтобы не уснуть”», – вспоминала копировщица конструкторского бюро Уралмаша О. П. Чащина.
В апреле 1943 года Красная армия переходила в наступление, и ей требовались орудия, способные взламывать оборону гитлеровцев. В связи с этим на завод № 9 поступило распоряжение о срочном создании новой мощной полевой гаубицы. Чтобы создать такую гаубицу – Д-1 калибром 152 миллиметра – коллективу под руководством конструктора Федора Федоровича Петрова потребовалось всего два месяца. В годы войны завод поставил фронту большое количество буксируемых гаубиц, и его орудиями вооружались самоходные установки и танки.
Конструктор Ф.Ф. Петров с гаубицей
Закаленные в цеху нервы
Уральцы не просто работали в тяжелейших условиях, когда все силы страны были брошены на фронт - они трудились беззаветно, перевыполняя нормы в два и более раз. Производительность некоторых предприятий в годы войны выросла в 2,5 раза. Создавались фронтовые бригады, на Уральском заводе тяжелого машиностроения родилось движение двухсотников — аналог стахановского.
В июле 1941 года на Уралмашзаводе была организована первая фронтовая бригада под руководством Андрея Лобанова. Все было как на фронте: руководителей бригад называли командирами, а рабочих – бойцами. У каждой бригады был свой политрук, чьей задачей было поддерживать боевой дух коллектива и информировать о ходе боев. В бригаде Лобанова таким политруком стал Виктор Васильев, впоследствии повышенный до должности директора сварочного производства. В 1942 году лобановцы с тали лучшими на соревновании фронтовых бригад среди предприятий, входящих в Наркомат вооружения. Поскольку бригада постоянно удерживала переходящее Красное знамя ЦК ВЛКСМ и Наркомата вооружения, в конце войны оно было оставлено ей на вечное хранение.
Предприятия остро нуждались в квалифицированных кадрах. Юноши и девушки в возрасте от 16 до 18 лет, призванные в школы фабрично-заводского обучения, ремесленные и железнодорожные училища, освобождались от мобилизации. На одном только заводе-гиганте «Уралмаш» к 1 июля 1945 года числилось 1498 рабочих в возрасте до 18 лет. Подросткам предстояли только три недели обучения, после которого они отправлялись сразу в пекло цеха на смену по 12 часов. Многие, прибавляя себе возраст в документах, шли на опасное производство ради получения продовольственной карточки – ведь иждивенцу полагалось только 300-400 граммов хлеба в день, тогда как рабочий завода получал все 800. Плюс ко всему, завод изыскивал любые способы, чтобы накормить тружеников: зимой бригады выезжали на казахские озера, ловили сетями рыбу, морозили и везли на танке без башни – вместо неё был огромный чан.
Большой вклад маленьких рук
Урал помнит много имен самоотверженных девушек и юношей. Одна из них – Татьяна Емельянова (Бревнова). В 1942 году в возрасте пятнадцати лет она трудоустроилась в медницкий цех Уралвагонзавода и в этом же году была назначена бригадиром. Её бригаде, самой первой из пятнадцати, было присвоено почётное звание Гвардейской фронтовой. Под её руководством несовершеннолетние юноши и девушки производили элементы топливной системы для Т-34.
Татьяна Бревнова
Этот мальчик с недетским взглядом – рассыльный на участке формовки литейного цеха завода №37, Василий Зырянов. На момент начала войны ему было 11 лет. Трудился наравне со взрослыми, исполняя ответственные поручения, и никому и в голову не могло прийти отказать маленькому работнику в доверии.
В годы Великой Отечественной войны Невьянский механический завод ежедневно отправлял на фронт 30 вагонов боеприпасов. Зоя Шитова, которой на момент начала войны было 16 лет, и 14-летняя Лиза Новоселова — одни из тысяч детей, работавших у станков вместе со взрослыми.
«Знатной стахановкой» и лучшим на заводе токарем очень быстро стала 16-летняя Зоя Шитова. Она придумала, как одновременно работать на двух станках, и своим изобретением поразила местных инженеров. Работали они тогда на старых «Фениксах», и считалось, что невозможно перейти на двустаночное обслуживание. Зоя Шитова привязала к станку веревочку определенной длины, которая, натягиваясь, вовремя отключала работу механизма. Изобретение заинтересовало всех, в том числе директора завода и инженера, и после этого Зоя на собраниях всегда сидела в президиуме. «Один выступал и говорит: "Товарищи, у нас инженеры не додумались до этого, как на такой сложной операции перейти на двустаночное обслуживание, а вот эта девчушка додумалась. Она дала, товарищи, 92 вагона сверх плана за год!». 92 вагона — это 385% нормы и дополнительные 184 тыс. снарядов, которые ушли на фронт благодаря изобретению невьянской девчонки.
“
«Я тогда у мамы все юбки перетаскала. Рвала их и обматывала пальцы. Они были стесаны в кровь»
В апреле 1941-го Анна Царькова, совсем юная девушка, завербовалась чернорабочей на Широкореченское торфопредприятие в Свердловске. Позади были преследования (отец сгинул в сибирских лагерях), голод, тяжкий труд на Волге – баграми ловила дрова, оскальзываясь на обледеневшем плоту. Бригада Царьковой работала на болотах до самых крепких морозов, однако обуви не было. Резиновых калош на всех не хватало, к тому же они быстро лопались от холода. Девушки лезли в ледяную кашу в брезентовых бахилах – те быстро промокали, практически замораживались на холоде, и ноги оказывались в ледяных неснимаемых «колодках».
Заводчане отдавали фронту все - даже свои валенки
“
«Чтобы отогреть ноги, на кострах грели воду и прямо там «размораживали». После этого растирали ноги, чем могли, натягивали сухие бахилы и снова брались за лопату… Так выстаивали по две смены. Мама говорила, что там многих схоронили – умирали от пневмонии, запущенного переохлаждения. Но при этом всё равно перевыполняли план. Меня всегда удивляло, какие у мамы ноги. Они были почти чёрные, со вздутыми венами и огромными шрамами – по два жутких рубца на каждой ноге чуть ниже колена. Мама их всегда стеснялась и носила чулки», – вспоминала ее дочь, Галина Хорошавина.
По правилам трудового законодательства военного времени, все трудящиеся считались мобилизованными. Самовольный уход с производства считался дезертирством и карался тюремным сроком от пяти до восьми лет. Сверхурочные работы до трех часов в день становились обязательными, в том числе и для работников младше 16 лет. На детях лежала ответственность ничуть не меньшая, чем на взрослых.
“
«Смена длилась 12 часов, выходной давали один раз в месяц — 15 числа. Тогда, в переходную, мы с девчонками шли пешком из Невьянска к родителям в Шайдуриху — а это 27 километров — ночью, по сугробам, ноги обмораживали! Мылись в бане, брали немного еды из дома и бегом обратно. Однажды наша деревенская девчонка на семь минут запоздала, ей семь лет дали. Она отсидела, вернулась домой и месяца не прожила — умерла», — вспоминала Елизавета Новоселова, работавшая в 14 лет шлифовщицей на Невьянском механическом заводе.
Связанные одной целью
«Народная трудовая эпопея по эвакуации и восстановлению производственных мощностей в годы войны <...> по размаху и значению своему для судьбы нашей Родины равна величайшим битвам Второй мировой войны», — говорил о работе заводов в тылу маршал Георгий Жуков. И уральцы, работавшие на пределе возможностей, пожертвовавшие все силы и здоровье на нужды фронта – одни из главных героев этой эпопеи.
Виктор Зинов. "Сталевары"
Суммарно производство Урала удалось увеличить в 7 раз по сравнению с довоенным периодом. Каждый четвертый танк в Великую Отечественную войну выходил с двигателем, выпущенным на Уральском трубомоторном заводе, объединенном с пятью эвакуированными заводами. Завод имени Калинина выпустил 20 тысяч зенитных установок. Свердловский шинный завод и завод резиновых технических изделий за годы войны изготовили вместе 223 тыс. обрезиненных катков для 11 тыс. танков. Каждое, даже самое маленькое предприятие внесло свой существенный вклад – целым ли танком или какой-то его частью; еще ли одной пулей, так вовремя оказавшейся в обойме…
Вячеслав Славнин. "Чугунолитейный цех. УЗМ"
«Великое переселение заводов на Восток» существенно обновило Свердловск. В городе возникли два значительных производственных комплекса – химический и приборостроительный. Первый расположился главным образом вокруг железнодорожной станции Уктус, крупнейшими предприятиями этой сферы стали заводы РТИ и шинный, превратившиеся после капитального расширения в 1950-е годы в мощные гиганты. Второй комплекс – это завод имени М. И. Калинина, Уральский электромеханический и Уральский оптико-механический заводы, возникшие в результате эвакуации предприятий точного приборостроения. Именно благодаря им здесь появилась сфера наукоёмких производств и электронной промышленности, которая уже в конце XX века стала фундаментом для развития информационных технологий и компьютерных наук.
Дарья Шаромова
Источники, использованные при создании материала:
"Эвакуация. Величайшая из битв Второй мировой войны" (составители: Азанова Е. А., Бугров К. Д., Бурденков Е. А., Мосунова Т. П., Санникова Д. А., Сперанский А. В., Сперанский П. А., Шлыков П. В., Юркова Е. В.)
"Свердловск. Победа" (ИД Коммерсант-Урал, Н. Яблонский)
Перст врачующий
В годы войны Свердловск стал крупной госпитальной базой, куда переехали в том числе многие исследовательские институты с западной части страны. Именно здесь под чутким присмотром врачей и медсестер раненые бойцы готовились вновь вернуться в строй.
На выходной день – воскресенье – выдалось 22 июня 1941 года. По воспоминаниям Валентины Иосифовны Фишман, старшего лейтенанта медицинской службы, в этот день в столице Урала стояла солнечная и теплая погода. Вчерашние школьники отдыхали после выпускных вечеров, а студенты восстанавливали силы после экзаменов летней сессии. Ничего не предвещало беды. Внезапно в 14:15 из всех радиоприемников города раздался голос наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова: «германские войска напали на нашу страну…»
Почти все советские граждане, в том числе и семья Фишман, первое время были уверены, что война будет непродолжительной, и буквально за несколько месяцев враг будет побежден. Однако все получилось иначе. Первое время войска Красной Армии несли огромные потери, а фашисты вплотную подступали к столице.
Почти все советские граждане, в том числе и семья Фишман, первое время были уверены, что война будет непродолжительной, и буквально за несколько месяцев враг будет побежден. Однако все получилось иначе. Первое время войска Красной Армии несли огромные потери, а фашисты вплотную подступали к столице.
Первых раненых Свердловск принял 12 июля 1941 года. Уже 23 июня в госпиталь №1716 превратилась 37-ая школа. За сутки один из корпусов Горного института освободили от парт и лабораторий, поменяли школьное оборудование на больничное и в школе №9. Всего Свердловск передал под госпитали 17 школ, 5 крупных контор, 7 корпусов институтов и техникумов, 2 дома отдыха, гостиницы; суммарный коечный фонд города включал 16,5 тысячи. Такое же переоборудование происходило в это время в Ревде и Первоуральске, Серове и Ирбите, Каменске-Уральском, Нижнем Тагиле, Карпинске и Кушве.
На Урал попадали самые тяжелые раненые для длительного лечения и восстановления. Всего в Свердловской области был развернут 161 госпиталь, а в самом Свердловске – 49. Здесь могли одновременно лечиться более 60 тысяч человек.
Студенты мединститута, в том числе ивторокурсница Валентина Фишман, ежедневно после лекций дежурили возле поступавших раненых. Ночами они шли на станцию «Шарташ», где помогали грузить эшелоны снарядами. Совмещать дежурства в госпитале и учебу в мединституте студентам было сложно. Дома постоянно было холодно, так что даже замерзали чернила в чернильнице, да и голод давал о себе знать.
Многие профессиональные медики, в том числе и Валентина Иосифовна, отправились выполнять свой долг на фронт или освобожденные территории. Эшелоны шли через многие области и границы, находясь в постоянной опасности; даже огонек папиросы мог оказаться маяком для вражеской авиации. Фишман дошла до самого Берлина и оставила свою фамилию на стене Рейхстага.
В городе оствались молодые специалисты с незначительным опытом практики, в основном женщины. Санитарами и медсестрами становились старшеклассники, студенты и домохозяйки. И находившиеся в тылу признаются: еще не понятно, где врачам приходилось тяжелее – здесь или на фронте.
Многие профессиональные медики, в том числе и Валентина Иосифовна, отправились выполнять свой долг на фронт или освобожденные территории. Эшелоны шли через многие области и границы, находясь в постоянной опасности; даже огонек папиросы мог оказаться маяком для вражеской авиации. Фишман дошла до самого Берлина и оставила свою фамилию на стене Рейхстага.
В городе оствались молодые специалисты с незначительным опытом практики, в основном женщины. Санитарами и медсестрами становились старшеклассники, студенты и домохозяйки. И находившиеся в тылу признаются: еще не понятно, где врачам приходилось тяжелее – здесь или на фронте.
Институт травматологии и ортопедии (эвакогоспиталь№1705)
Поликлиника Железнодорожной больницы (эвакогоспиталь №3861)
Гимназия №104 (эвакогоспиталь №3864)
Поликлиника Железнодорожной больницы (эвакогоспиталь №3861)
Гимназия №104 (эвакогоспиталь №3864)
Почти родные сестры
“
«Не было никаких условий нормального содержания раненых. Кровати делались из обыкновенной металлической ленты, а под матрацы были подложены доски. <…> Еще одно госпитальное изобретение: сколачивались деревянные топчаны типа козел. Сверху ставилось что-то типа носилок. Посуда считалась дефицитом: чашки и ложки – на вес золота. Весь скарб постепенно собирался, копился, понемногу быт налаживался. Все это делалось для того, чтобы жизнь в госпитале была хоть немного теплее, чем на фронте. Очень помогали горожане: несли в госпиталь кто посуду, кто белье, кто мебель, кто комнатные цветы».
В первое военное лето советская военная медслужба испытывала колоссальный кадровый дефицит. Огромная часть врачей ушла на фронт, и недавние выпускницы педиатрического и гинекологического отделений вынуждены были на ходу обучаться работе с огнестрельными ранениями. Медсестры, как и врачи, овладевали всеми специальностями для ухода за ранеными: обучались основам лечебной гимнастики, разработки суставов, контрактуры после гипса, массажа. Они помогали не только в палатах, но и в операционных. Работали без выходных, забывая про еду и сон. По воспоминаниям некоторых из них, трудовой день нередко длился больше нормированных 12 часов, а когда и все 26. Три раза в неделю – дежурство по отделению, один раз – по госпиталю. Из-за дефицита оборудования и медикаментов приходилось бесконечно стирать использованные бинты, задействуя любую ткань для перевязок, вручную шить одежду и белье. И времени мешкать не было. Цена ошибки - человеческая жизнь.
“
«С медикаментами было очень плохо: не было ваты, исчез новокаин, приходилось удалять зубы без анестезии… Отпусков не было, а в выходные дни посылали копать землю для больничной картошки, пилить дрова», - вспоминала стоматолог Зинаида Федотова из поселка Медный Рудник (ныне Верхняя Пышма).
Пули и снаряды не щадили никого, и раненые поступали с очень страшными следами боев. Среди повреждений встречалось и такое: попадает пуля в висок – и оба глаза навылет. Если разрывная пуля прилетела в лицо, человек мог лишиться обеих челюстей. Оставались одни глаза и висящий на груди язык, с которого капала слюна. На месте лица – рваная рана. Сестры, совсем молодые девчонки, шили клеенчатые сумочки с лямочками и надевали бойцу на шею, язык клали в сумочку. Сколько потом эти больные перенесли пластических операций… Лицо, нос, щеки, зубы талантливые врачи старались восстановить по фото. Трудно потом было поверить, взглянув на снимок, что это один и тот же человек.
Для этой группы раненых в Свердловске был создан специальный госпиталь - №414, разместившийся в Доме промышленности. Он же оказался самым крупным в городе – вмещал 1600 коек. Именно там хирурги, словно скульпторы живых тканей, шаг за шагом возвращали раненым утерянные черты лица.
Для этой группы раненых в Свердловске был создан специальный госпиталь - №414, разместившийся в Доме промышленности. Он же оказался самым крупным в городе – вмещал 1600 коек. Именно там хирурги, словно скульпторы живых тканей, шаг за шагом возвращали раненым утерянные черты лица.
“
«Несмотря на суровое время, во всем – идеальный порядок. <…> Поток раненых был ужас какой – очень много поступало тяжелых! Сестры – все молодые девчонки: Полина, Катя… Недавно рассматривал альбом с их фотографиями. Изумительные! Героини! Все перевязки – на них, уход, следили за состоянием, и переворачивали, и писали письма, и кормили, и делали все процедуры», - вспоминал Мирон Раскин, бывший пациент госпиталя.
Имевшим ранения легких было трудно дышать лежа, они могли только сидеть, наклоняясь на подушку. Солдаты диктовали медсестрам письма, которые не могли написать сами, просили помочь с какими-то бытовыми вопросами или даже просто посидеть рядом – вдали от дома так не хватало понимающей человеческой души. Раненые с самого утра собирались у репродуктора: следили за ходом войны. Если советские войска отступали – отказывались есть, лишались сна, ведь у многих родные остались в оккупации. А когда Красная Армия шла в наступление, с недолеченными ранами просились в часть.
“
«У нас в отделении госпиталя лежал Павленко, нога ампутирована по самое бедро. Я стеснялась его перевязывать, просила пожилую женщину из другого отделения. За это мне попало от врача…
Работали как одержимые. В первую очередь нам велели подходить к раненым, которые молчат: у него может быть болевой шок, и он может умереть, а кто кричит, тот не умрет. Мы бегали с носилками по этажам бегом: так хотелось сделать быстрее, облегчить их страдания! Выполняли все приказания безропотно, работали без выходных, без отпусков. Всегда хотелось есть. И, что удивляет, никто не болел, не было гриппа», – рассказывала медсестра госпиталя №1705, Мария Топоркова.
Работали как одержимые. В первую очередь нам велели подходить к раненым, которые молчат: у него может быть болевой шок, и он может умереть, а кто кричит, тот не умрет. Мы бегали с носилками по этажам бегом: так хотелось сделать быстрее, облегчить их страдания! Выполняли все приказания безропотно, работали без выходных, без отпусков. Всегда хотелось есть. И, что удивляет, никто не болел, не было гриппа», – рассказывала медсестра госпиталя №1705, Мария Топоркова.
“
«В госпитале вначале терялась, так как всем там была нужна: кому папироску закрутить, кому дать водицы, кому сделать перевязку… Запомнился тяжелораненый молодой парень. Привезли его без признаков жизни. Положили в мою палату после операции. Трое суток дежурила около него. Переворачивала исхудавшее тело, обтирала спиртом, вглядывалась в осунувшееся лицо и ждала, ждала… Он выжил. И когда немного окреп, даже начал покрикивать на меня. Я тогда ему сказала: “Кричи, кричи, родненький, кричи громче!”, а сама улыбалась». – по воспоминаниям Марии Бебневой из Арти.
“
«Бывало, снимаем гипс или повязку, а там черви, вши, вонь. Мы с санитаркой Тоней все терпели, хотя, бывало, и падали в обморок. Надолго задерживались в госпитале раненые с повреждением крупных суставов и те, кому отнимали конечность… Трудно разговаривать с таким раненым. Он хочет вернуться домой на своих ногах и требует немедленно изготовить ему искусственную конечность. А как трудно давалось им «воспитание» культи!.. Медсестре, бывало, приходилось терпеливо уговаривать, чтобы боец мужественно переносил боль, иначе опороспособной культю сделать невозможно. Когда начинал ходить, какой это было радостью и для него самого, и для работников госпиталя». – по воспоминаниям медработницы Зинаиды Козловой.
Неусыпный надзор
Война мобилизовала всю страну и каждого по отдельности, и все внутренние человеческие ресурсы были напряжены до предела. Стоит признать, что любая пружина иногда разжимается, и рано или поздно проявляется неизбежная, невыносимая усталость. Однако усталость эта легко порождает слабодушие, а слабодушие – отчаяние. Война не простила бы ни малейшей слабости.
За эффективную работу каждого госпиталя отвечало грамотное руководство. В. А. Титова, главврач 3-й городской больницы, в одиночку сумело поставить железную дисциплину и добиться безукоснительного исполнения приказов. Многие документы тех лет могут показаться чересчур суровыми, а наказание - несоразмерным проступку; однако именно такой контроль был тогда необходим.
За эффективную работу каждого госпиталя отвечало грамотное руководство. В. А. Титова, главврач 3-й городской больницы, в одиночку сумело поставить железную дисциплину и добиться безукоснительного исполнения приказов. Многие документы тех лет могут показаться чересчур суровыми, а наказание - несоразмерным проступку; однако именно такой контроль был тогда необходим.
Были, конечно, не только «кнуты» в виде приказов и наказаний. Каждый начальник искренне переживал за своих сотрудников и чувствовал всю обрушившуюся на молодых специалистов ответственность и нервное напряжение, старался помочь и поддержать, чем было можно.
Так операционная сестра Ольга Вагина рассказывает про начальника госпиталя №354, Н.П. Ковальского:
Так операционная сестра Ольга Вагина рассказывает про начальника госпиталя №354, Н.П. Ковальского:
“
«На его операции приходило много людей, чтоб увидеть мастерство. Он накладывал швы на кишечник и желудок не единичные, а одной длинной нитью и простой швейной иголкой так красиво, как не всякая швея может наложить шов на ткань… Операционными сестрами он очень дорожил, всем помогал, как мог. Его заботили и наше здоровье, и домашние дела. Однажды в день 8 марта он мне и Нонне Самойловой сделал праздничный подарок: “Вот вам обед для праздника”. И перелил ампулу крови. По 100 миллилитров обеим».
Свердловский метод
С начала 1930-х годов город предусмотрительно готовился к назревающей опасности. Все школы Свердловска строились по проектам, предполагающим быстрое переустройство под эвакогоспитали. В каждом здании заготавливались запасы медикаментов и инвентаря, сотрудники проходили курсы сандружинников.
Еще в период Финской войны один из крупнейших госпиталей в России работал на базе областной клинической больницы. Накопленный опыт лечения был обобщен в «Сборнике научных работ по лечению огнестрельных ранений и отморожений в госпиталях глубокого тыла» 1941 года - книге, ставшей настольной для многих советских врачей. Методы раннего хирургического вмешательства, разработанные Свердловскими медиками, предотвращали многие осложнения.
Еще в период Финской войны один из крупнейших госпиталей в России работал на базе областной клинической больницы. Накопленный опыт лечения был обобщен в «Сборнике научных работ по лечению огнестрельных ранений и отморожений в госпиталях глубокого тыла» 1941 года - книге, ставшей настольной для многих советских врачей. Методы раннего хирургического вмешательства, разработанные Свердловскими медиками, предотвращали многие осложнения.
Об эффективности лечения красноречиво говорят цифры: в госпитале № 1716 за 27 месяцев работы на лечение поступили около 3250 человек, из которых умерли 13 человек - 0,4 процента от общего количества.
Кроме локальных, внутренних, организационных задач перед уральскими врачами и учеными встала глобальная цель – в кратчайший срок изучить особенности ранений современным оружием и разработать методику их лечения. Скоро стало понятно о необходимости разделения и специализации учреждений, в которой высшее руководство сумел убедить главный хирург эвакогоспиталей Наркомздрава А.Т. Лидский. Одними из первых, в силу распространенности повреждений нервов и головного мозга, появились нейрохирургические госпитали и отделения.
Аркадий Тимофеевич Лидский
“
«В первые месяцы Отечественной войны мы не могли и мыслить о научной работе, когда в любое время суток, преимущественно ночью, санитарные поезда доставляли раненых, контуженных… Мы были молоды и не сколько уставали физически, сколько морально», – вспоминала одна из учениц Б.П. Кушелевского, О.И. Исакова.
Тем не менее, врачи продолжали исследования и в таких тяжелых условиях. Так, А.Т. Лидский разработал методику удаления путь и осколков из мышц сердца, первый пересмотрел принципы лечения многих других ранений, полученных от огнестрельного оружия. Под руководством Л.М. Ратнера, занимавшего тогда должность хирурга-консультанта санитарного отдела Уральского военного округа, изучались и применялись принципы лечения аневризм крупных сосудов. Окулисты и пластические хирурги М.В. Мухин и А.Г. Томашевская совместно разработали методы пластики мягких тканей глазных век и глазницы.
Профессор В.Д. Чаклин, в честь которого сейчас называется Уральский институт травматологии и ортопедии, создал ту саму «шину Чаклина», которую мы часто видим даже в фильмах.
Еще одна неоценимая разработка – сыпнотифозная вакцина, к созданию которой причастна тагильчанин Б. Райхер и профессор Молотовского мединститута А. Пшеничнов. За внедрение ее в практику оба были удостоены Сталинской премии.
Еще одна неоценимая разработка – сыпнотифозная вакцина, к созданию которой причастна тагильчанин Б. Райхер и профессор Молотовского мединститута А. Пшеничнов. За внедрение ее в практику оба были удостоены Сталинской премии.
Всех героев медицины, внесших свой вклад, перечислить сложно – это и профессора, и рядовые хирурги, и помогавшие им медсестры... Новый взгляд на лечение, сформированный уральскими врачами в первые и самые тяжелые месяцы войны, вошел в историю как «свердловский метод».
“
«Мне хотели ампутировать кисть левой руки. Я не давал согласия. На мое счастье, госпиталь посетил профессор Лидский – вел осмотр и консультировал лечащих врачей. У меня пальцы были черными, их кололи иголками, но я не чувствовал боли. Меня спросил, отчего я невеселый. Я ответил, мол, что веселиться, когда мне собираются пальцы отрезать… Он осмотрел меня и спросил врача, почему хотят ампутировать руку. Врач призналась, что не знает, как лечить. Лидский тут же прописал лечение, которому строго следовали. И мои пальцы остались целы, правда, ограничены в движениях, но они мои. Мне на корабль потом писал письма сосед по палате, писал правой рукой, и вот это я считаю настоящим чудом: у него было разбито плечо разрывной пулей. Вот вам героизм военных врачей».
Петр Волков, ветеран крейсера «Максим Горький»
Петр Волков, ветеран крейсера «Максим Горький»
Паста Постовского
Наверняка не все люди, живущие на улице Постовского в Екатеринбурге, знакомы с вкладом своего земляка в Победу. А ведь впору гордиться пропиской на улице, названной в честь такого выдающегося ученого.
По дороге в тыловой госпиталь у раненых могли развиться вторичные гнойно-воспалительные заболевания, от которых они часто и погибали. На помощь пришли сульфамидные препараты, разработанные профессором Исааком Постовским, будущим академиков АН СССР.
По дороге в тыловой госпиталь у раненых могли развиться вторичные гнойно-воспалительные заболевания, от которых они часто и погибали. На помощь пришли сульфамидные препараты, разработанные профессором Исааком Постовским, будущим академиков АН СССР.
С предвоенных лет свердловские химики-органики под его руководством начали синтезировать серию новых лекарств, а медики под началом Б.П. Кушелевского, главного терапевта-консультанта уральских эвакогоспиталей в годы войны, провели их клинические испытания и ввели в практику. Сульфаниламиды не только предотвращали воспалительные процессы, но действовали и против других недугов – пневмонии, дизентерии, венерических заболеваний. Они отличались малой токсичностью и высокой эффективностью, что позволяло применять их даже без предварительных анализов, на которые в условиях военно-полевой медицины не было ни средств, ни времени. В отсутствие пенициллина, появившегося только в самом конце войны, именно сульфидины стали основным средством лечения воспаления легких, пневмонии и бронхита.
К началу войны группой ученых Постовского и Кушелевского был разработан также ценнейший дисульфан, помогавший быстро лечить кишечные заболевания, и ряд других полезных препаратов – антидотов ртути, свинца и мышьяка. Изготовлением этих лекарств сразу занялись производства, и вскоре ампулы и порошки распространились по всей стране, включая прифронтовые области.
Зараза не пройдет
Не только вражеские штыки приносят смерть во время войны. Смертельные эпидемии – тиф, холера, дизентерия – во всех войнах прошлых веков, в том числе и Первой мировой, убивали больше людей, чем погибало в сражениях. Население Свердловска в 1942 году выросло многократно: в город ехали эвакуированные, переселенцы с занятых немцами территорий, трудармейцы из южных районов страны. Измученные и голодные, пережившие бомбежки и потерю родных, они были не только разбиты морально, но и находились в эпидемически ужасном состоянии. Жили скученно, мыла не хватало. Многие месяцами не мылись, встречались больные тифом, их разъедали вши.
В считанные недели город и область покрылись сетью санитарно-эпидемиологических учреждений, в которых работали 18 тысяч инспекторов. Для наведения порядка на железных дорогах проводились проверки, были введены административные и уголовные наказания. За нарушения санитарных правил судили по законам военного времени.
Отходя на Запад, немцы оставляли после себя целые районы, где свирепствовал сыпной и брюшной тиф. Пленные тоже часто оказывались зараженными тифом или носителями вшей. Тем не менее, в Свердловской области случаи заражения были единичными. Заболеваемость дизентерией и дифтерией снизилась в 4 раза по сравнению с тем, что было вначале, скарлатиной – в 8-9 раз. Уральские врачи делали все, чтоб не давать возникающим очагам заражения разрастаться, и впервые в истории война обошлась стране без жертв эпидемий.
Отходя на Запад, немцы оставляли после себя целые районы, где свирепствовал сыпной и брюшной тиф. Пленные тоже часто оказывались зараженными тифом или носителями вшей. Тем не менее, в Свердловской области случаи заражения были единичными. Заболеваемость дизентерией и дифтерией снизилась в 4 раза по сравнению с тем, что было вначале, скарлатиной – в 8-9 раз. Уральские врачи делали все, чтоб не давать возникающим очагам заражения разрастаться, и впервые в истории война обошлась стране без жертв эпидемий.
Тыл и фронт – братья по крови
В здании, которое недавно окончательно снесли в Зеленой Роще, располагался один из крупных госпиталей Свердловска. И там же располагалась городская станция переливания крови, этикетки которой были известны во всех войсковых соединениях на воде, в воздухе и на суше.
Фронту требовались тысячи литров крови. Вначале на передовую самолетами отправлялась консервированная кровь, потом – сыворотка. В 1943 под руководством директора Свердловской станции М.И. Сахарова медики выяснили, что не все части крови одинаково нужны раненому – можно переливать только ее плазму. А если ее высушить и превратить в порошок, то свойства могли сохраняться годами. Не прекращая прима доноров, станция сразу поменяла технологию производства – запустили четыре сушильные установки, созданные по заказу на Уралмаше, которые работали по 16-18 часов в сутки, ежедневно производя 150 ампул. В то время Свердловская станция была единственной, выпускавшей сухую плазму в таких количествах.
Моисей Израилевич Сахаров
Необходимый для консервации крови лимонно-кислый натрий был в дефиците, и поэтому эвакуированный из Киева в Свердловск инженер-химик создан новый консервант – натриевую соль триоксиглутаровой кислоты, среди медиков получившей название «натрок». Его можно было получать из древесных опилок. К сожалению, фамилия и имя изобретателя теперь неизвестны.
Недостатка в желающих сдать свою кровь не было – иногда даже не хватало времени всех принять. Приходили сдавать целыми трудовыми коллективами, занимая одновременно по 30 столов. За годы войны область дала фронту свыше 84,5 тысяч литров крови, а всего доноров было около 28000 человек. По сравнению с довоенным временем план заготовки крови был перевыполнен более чем в 70 раз.
Недостатка в желающих сдать свою кровь не было – иногда даже не хватало времени всех принять. Приходили сдавать целыми трудовыми коллективами, занимая одновременно по 30 столов. За годы войны область дала фронту свыше 84,5 тысяч литров крови, а всего доноров было около 28000 человек. По сравнению с довоенным временем план заготовки крови был перевыполнен более чем в 70 раз.
Армия сказала – «надо», фармзавод ответил – «есть!»
Основная мощь советской фармацевтики располагалась на Западе страны, и в первые месяцы войны более 40 предприятий оказались в оккупации. Большая часть из них была уничтожена. Та же участь постигла и армейские запасы медицинского инвентаря, оборудования и лекарств. Армия осталась без эфира для наркоза, стрептоцида, глюкозы, морфина, новокаина, йода, аспирина и перевязочных средств.
В ходе всеобщей эвакуации фармацевтические заводы из Ленинграда, Киева, Харькова, Курска и Москвы были перевезены в Сибирь и на Урал. Так в Ирбите появился фармзавод, выпускавший акрихин, красный и белый стрептоцид, наркозный эфир. Свердловский бактериологический институт наладил производство 37 наименований – в том числе сыпнотифозной вакцины, противостолбнячной сыворотки, анатоксина. За три года он выпустил продукции в два раза больше, чем за предыдущие 22 года своего существования. Созданный в 1941 году Свердловский медико-инструментальный завод выпускал скальпели, зажимы и пинцеты, а фармзавод – настойку валерианы, антисептические средства и уже упомянутого сульфидина.
В ходе всеобщей эвакуации фармацевтические заводы из Ленинграда, Киева, Харькова, Курска и Москвы были перевезены в Сибирь и на Урал. Так в Ирбите появился фармзавод, выпускавший акрихин, красный и белый стрептоцид, наркозный эфир. Свердловский бактериологический институт наладил производство 37 наименований – в том числе сыпнотифозной вакцины, противостолбнячной сыворотки, анатоксина. За три года он выпустил продукции в два раза больше, чем за предыдущие 22 года своего существования. Созданный в 1941 году Свердловский медико-инструментальный завод выпускал скальпели, зажимы и пинцеты, а фармзавод – настойку валерианы, антисептические средства и уже упомянутого сульфидина.
По всей области спешно организовались галено-фасовочные лаборатории, чаще всего – в случайных, малоприспособленных зданиях без технологического пара, водопровода и канализации. Вредное производство сокращало жизни амульщиц, таблетчиц, которые, как и все, работали круглосуточно, бесперебойно снабжая тыл и фронт.
“
«Условия труда были очень тяжелые. Из-за отсутствия вентиляции работали в противогазах. Много было ручного труда. Например, наливали аммиак из бочка в ведра, потом загружали в аппарат. Котельная завода работала на дровах, которые возили на санках со станции Шарташ. Единственным видом транспорта был конь Колька. Спецодежду шили сами из марли и ваты, носили ботинки на деревянной подошве. После смены молодежь ходила на вокзал разгружать вагоны с ранеными, помогала и в госпиталях. <…>
Связь фронта и тыла была постоянной. И не только потому, что туда шли наши лекарства, но и благодаря теплу женских рук и сердец. Писали письма братьям, мужам, сыновьям и любимым. Девчата шили кисеты, собирали посылки, вязали варежки и носки».
Из статьи Н. Смирновой «Некрасовские женщины»
Связь фронта и тыла была постоянной. И не только потому, что туда шли наши лекарства, но и благодаря теплу женских рук и сердец. Писали письма братьям, мужам, сыновьям и любимым. Девчата шили кисеты, собирали посылки, вязали варежки и носки».
Из статьи Н. Смирновой «Некрасовские женщины»
Герои носят не плащи, а белые халаты
Поток раненых начал ослабевать только зимой 1945-го, когда часть госпиталей уже была эвакуирована в освобожденную центральную часть страны, однако работа в тылу не прекращалась до самого конца. По-прежнему сюда оправляли самых тяжелых больных, требовавших серьезных операций и длительного лечения. Поэт Евгений Евтушенко, побывав здесь, сказал: «Свердловск – это Сталинград нашего тыла…» Все 1418 дней и ночей санитары и медсестры, хирурги и ученые принимали, исследовали, лечили и возвращали… и снова принимали, и снова возвращали.
Такого большого числа вернувшихся в строй солдат (около 17 миллионов) не было ни в одном государстве, участвовавшем во Второй мировой войне, – писал профессор М.В. Мухин. Врачи, работавшие в эвакогоспиталях, сумели восстановить в рядах армии 72,3 процентов раненых и 90 процентов больных воинов: почти в два раза больше, чем смогли в Германии.
В 1943 году появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями уральских медиков. «За самоотверженную работу в эвакогоспиталях…» были награждены известные врачи и рядовые медсестры, узкие специалисты и крупные руководители, работники эвакогоспиталей и представители гражданской медицины. Урал стал «опорным краем державы» не только благодаря силе духа бойцов и закаленному в заводских цехах оружию. Тяготам военного лихолетья каждую минуту противостояли они – люди в белых халатах.
Дарья Шаромова
Источники, использованные при создании материала:
Наталья Подкорытова «Неизвестная Победа. Медицина Свердловской области в годы войны».
Отдельная благодарность Музею истории медицины Свердловской области
Углов надежды три
Представьте, что вы идете по темному городу. Холод. Грязь. В руках несете треугольники, нет, не так. В руках несете надежду. С фронта. Вокруг черные и серые цвета – люди, одетые в темную одежду, сизая дымка, серые облака. Воздух ощущается тревожно – напряженные ожидания вестей с фронта, большое количество эвакуированных, работа на пределе возможностей, голод, бытовые трудности. Это все атмосфера Свердловска в годы Великой Отечественной войны по воспоминаниям людей того времени. Да, жизнь свердловчан была полна лишений и невзгод, но даже в такой серости находились и моменты надежды – заветные письма с фронта, которые доставлялись почтальонами.
“
«Поток корреспонденции рос с каждым днем. С фронта шли письма-треугольники, которые было трудно сортировать. Адреса в большинстве были написаны карандашом, но работники бережно относились к каждому письму. Ведь это были весточки с фронта» – писала о своих воспоминаниях почтальон Анфиса Юланова.
- 190
доставочных участков - 38
отделений связи - 4
конторы
Геометрия души - треугольник
Фотографии из Музея истории Екатеринбурга
Вместо привычного нам письма люди получали треугольники. Они служили одновременно и письмом, и конвертом, так как в военные годы с последним возникали сложности. В марках не было необходимости, адрес писался на лицевой стороне треугольника. На письмах тех лет можно заметить аббревиатуру Д.К.А – это Действующая Красная Армия, то есть адрес на письме, которое необходимо было доставить на фронт. Запечатывать треугольники не имело смысла, так как вся корреспонденция проходила жесткую цензуру. На них ставился штамп «Просмотрено военной цензурой».
Но что нельзя запретить в письмах – бесконечную любовь и тепло солдат по отношению к своим родным. Письма писали перед боем, под свист пуль, во время отдыха, из госпиталя… Писали о том, что оставляли после себя немцы, беспокоились о родных, оставшихся в тылу:
Но что нельзя запретить в письмах – бесконечную любовь и тепло солдат по отношению к своим родным. Письма писали перед боем, под свист пуль, во время отдыха, из госпиталя… Писали о том, что оставляли после себя немцы, беспокоились о родных, оставшихся в тылу:
«Питание у нас хорошее, всем обеспечены. Очень и очень ощутительна на фронте громадная забота тыла. Техника наша лучше вражеской… Против наших пушек не устояли хваленые немецкие танки» – Константин Мальцев.
«За эти полтора месяца мы прошли массу сел и городов, которые мы освобождали. Если бы ты знала, как вскипала злоба в нас. Груды пепла и взорванных печей оставались от деревень. Ни одной живой души вот что они [немцы] оставляли нам» – Владимир Новоселов.
«…многоуважаемая супруга Шура! Я очень беспокоюсь о детях, меня волнует, что я плохо их воспитывал. Сейчас они переносят холод и голод… Хотя бы остаться живым и вернуться, тогда бы я их понежил» – Михаил Долматов.
«Несколько дней назад я видел вереницы уток и гусей, летевших на северо-восток. Как бы я хотел передать с ними свой привет и поцелуй» – Николай Былинин.
Шаг за шагом, письмо за письмом
В 6 часов утра начиналась доставка почты с Почтамта до отделений связи. Путь писем был не из легких. Сначала на трамвае для перевозок почты, который был выделен почтамту только в 1943 году. Затем заезжал во двор Дома связи (сейчас здание почтамта), там и разгружался. На трамвае развозили почту до 8, 28 и 27 отделений связи. После, на остановке перегружали почту на санки или тележки и отвозили в другие отделения связи.
Почтальоны пешком доставляли письма до двери адресата. Им приходилось обслуживать по 3–4 участка, по этажам почту носили только на себе. Работали тяжело, в две смены, вечерняя заканчивалась в 23:00. Несмотря на тяжелые условия труда, дисциплина у почтовых служащих была строгой. За опоздания или невыход на работу работников почты привлекали к судебной ответственности.
Почтальоны пешком доставляли письма до двери адресата. Им приходилось обслуживать по 3–4 участка, по этажам почту носили только на себе. Работали тяжело, в две смены, вечерняя заканчивалась в 23:00. Несмотря на тяжелые условия труда, дисциплина у почтовых служащих была строгой. За опоздания или невыход на работу работников почты привлекали к судебной ответственности.
Почтовый трамвай
“
«Не хватало почтальонов, почтовых агентов. Приходилось обслуживать по три-четыре участка. В то время не хватало транспорта, лучшие машины отправлялись на фронт. Письма, газеты в отделения связи из почтамта доставлялись с шести часов утра пешим порядком и трамваем», – сказано в воспоминаниях почтальона Анфисы Юлановой.
Только вдумайтесь в эти числа: к 1941 году на фронт было отправлено 13,7 млн писем, к 1943 году - 18,6 млн.
Многие работники почты ушли на фронт, письма разносили в основном женщины. Для этого привлекали подростков 14–15 лет. В среднем около 16 миллионов писем в год отправляли жители Свердловска и примерно столько же получали в годы войны. Почтальоны именно вручали письма, поскольку почтовых ящиков на первых этажах многоквартирных домов не было, и почтальонам приходилось стучаться в каждую дверь. Более того, если приходило не обычное для военного времени письмо-треугольник, а казённый конверт, почтальон дожидался, когда адресат прочитает письмо – если внутри была похоронка, матерей и жён нередко приходилось приводить в чувство, – делилась воспоминаниями труженица тыла Екатерина Вершинина, которая пришла в почтовое отделение, обслуживающее посёлок завода Уралмаш, в 1943 году.
Пятнадцатилетние девочки, работницы почтамта
Многие работники почты ушли на фронт, письма разносили в основном женщины. Для этого привлекали подростков 14–15 лет. В среднем около 16 миллионов писем в год отправляли жители Свердловска и примерно столько же получали в годы войны. Почтальоны именно вручали письма, поскольку почтовых ящиков на первых этажах многоквартирных домов не было, и почтальонам приходилось стучаться в каждую дверь. Более того, если приходило не обычное для военного времени письмо-треугольник, а казённый конверт, почтальон дожидался, когда адресат прочитает письмо – если внутри была похоронка, матерей и жён нередко приходилось приводить в чувство, – делилась воспоминаниями труженица тыла Екатерина Вершинина, которая пришла в почтовое отделение, обслуживающее посёлок завода Уралмаш, в 1943 году.
“
На тот момент ей едва исполнилось 14 лет: «Я еле сумку таскала – очень много приходило с фронта писем. У меня в то время обуви летней не было, и я бегала босиком. А на почте мне выдали ботинки и бушлат, который, кстати, вскоре украли. Почтовому делу я отдала больше 40 лет своей жизни».
Незримые нити. Тыл - фронт
Для организации почтового сообщения Наркомат связи СССР существенно перестроил работу почтовой службы. Создается система военно-полевой почты, бесперебойно работавшая с конца 1941 года. Письма незримыми нитями связывали тыл и фронт всю войну.
С первых дней войны все пришло в движение: мобилизация, эвакуация… Огромные массы людей передвигались на западные рубежи, а кто-то ехал на восток страны. Почта столкнулась с задачей, с какой раньше не встречалась: только в первый месяц было отправлено 70 млн писем. С февраля 1943 г. ввели 5-значные номера полевой почты. Адрес выглядел так: № п/п, фамилия, имя отчество бойца. Адрес в тыл писали обычный.
С первых дней войны все пришло в движение: мобилизация, эвакуация… Огромные массы людей передвигались на западные рубежи, а кто-то ехал на восток страны. Почта столкнулась с задачей, с какой раньше не встречалась: только в первый месяц было отправлено 70 млн писем. С февраля 1943 г. ввели 5-значные номера полевой почты. Адрес выглядел так: № п/п, фамилия, имя отчество бойца. Адрес в тыл писали обычный.
10 дней. Примерно за такое количество времени доходили послания. Важность письма невозможно недооценить. Это был, по сути, единственный способ подать весточку родным о том, что человек жив. Работа почты была в числе приоритетных: если письмо было невозможно вручить, писали: «адресат выбыл» или «в части не состоит». Почтовые вагоны можно было прицеплять к любым составам; почтовые машины нельзя было использовать ни на какие другие нужды. Могли перенаправить по адресу госпиталя. Если человек погиб, никаких пояснений не давали, писали: «Доставить невозможно». И письмо уходило по обратному адресу. доставка происходила в несколько этапов: боец опускал письмо в ящик в своей части, письмо переправляли на военно-почтовую станцию, здесь на него ставили штемпель и отсылали на военно-почтовую базу, затем – на военно-почтовый сортировочный пункт. Оттуда велась рассылка по адресам. Письмо из дома проходило все те же этапы, но в обратном порядке.
Мост из писем
Своеобразным мостом между юным поколением и военным прошлым стала выставка «Письма с фронта» в Музее истории Екатеринбурга. В год 80-летия Победы Музей решил обратиться к солдатским письмам. В начале выставки нас встречают фразой «За каждой строчкой фронтового треугольника стоит человек..." а цвет нас встречает оранжевый, теплый, родной.
Светлана Хайрутдинова, заместитель директора музея истории Екатеринбурга и главный куратор выставки "Письма с фронта", рассказала следующее:
Светлана Хайрутдинова, заместитель директора музея истории Екатеринбурга и главный куратор выставки "Письма с фронта", рассказала следующее:
“
Изначально, планируя этот проект, мы хотели сделать что-то запоминающееся, потому что на военную тему как минимум каждые пять лет во всех музеях нашей страны создаются проекты, посвященные Великой Отечественной войне. Предметный ряд на этих проектах, как правило, похожий, но все же хотелось, чтобы наша выставка выделилась на фоне общего ряда. Мы познакомились с большим массивом писем, некоторые были опубликованы еще в 80-е. Что-то принесли горожане, часть нашли сами. Выставка рассказывает про связи с родственниками, они теплые, поэтому и оранжевый цвет. Мы хотели показать трагичность событий в годы войны и в то же время, что у людей была большая надежда и они мечтали о чем-то о лучшем, большем, светлом.
О чем-то лучшем, большем, светлом... Именно такие впечатления остаются после прочтения писем. Это действительно прочные незримые нити того времени с людьми прошлого и даже настоящего.
Алиса Домнина
Эвакуация поэтов и писателей
“на восток, за Волгу”
“на восток, за Волгу”
Основная волна эвакуации в Свердловск пришлась на осень 1941 - зиму 1942 годов. Тогда в столицу Урала нахлынули москвичи. Людей было так много, что привычный уральский говор на улицах “смешивался” с манерой речи жителей Петербурга, Москвы, Белоруссии и Украины. Каждую ночь из столицы на Восток уходили эшелоны: эвакуировались московские заводы, организации, учреждения. В числе прибывших – маститые авторы: поэтессы Мариэтта Шагинян и Агния Барто, писатели Федор Гладков, Лев Кассиль, Федор Панферов, Вера Панова, поэты Алексей Сурков, Аркадий Коц, Николай Асеев и многие другие.
Этот материал доступен и в аудиоформате — нажмите «play»
Они укрепили писательские организации региона. Одно Свердловское отделение увеличилось с 15 до 64 человек. Вырос объем издаваемой литературы, публикуемых статей и очерков.
Карта Свердловска 1942 г
Tilda Publishing
Жизнь внутри города для людей оказалась тяжелой. Свердловск - глубоко тыловой город, поэтому поток людей, предприятий, музеев, стремившихся в город, был огромен. Занято было все. Людей расселяли не только в гостиницы, но и к другим людям, по принципу уплотнения. Занят был каждый угол, каждая мансарда и прихожая. Для семей эвакуированных писателей выделили целый этаж офиса газеты “Уральский рабочий”. Конечно, этого места не хватало для огромного количества приехавших людей. Семьи разграничивали пространство мебелью, простынями и тряпьем, многие спали на сдвинутых стульях. Писательский дом имени Пушкина и вовсе переоборудовали под госпиталь, оставив писателям комнату на третьем этаже.
Бажов
Всех прибывших поэтов и писателей “курировал” Павел Петрович Бажов. Переоценить его роль в эвакуации невозможно. В военные годы он возглавлял Свердловское отделение Союза советских писателей. Не жалея сил, помогал приезжим обустроиться в городе, получить теплую одежду, жилье, возможность работать и трудиться, а местным писателям — не умереть с голоду, и хлопотал о дополнительной помощи подопечным. Однажды в НКВД приняли решение выселить писателей и поэтов за черту города, чтобы поселить на их места другие, “более ценные”, по их мнению, кадры. Только Павел Петрович помог избежать этого.
“
Елена Хоринская в своей книге “Я вспоминаю” позже писала: «Союз писателей стал своеобразным штабом боевого литературного подразделения. В большой комнате жизнь бурлила. Каждый раз, заходя сюда, я знакомилась с интересными людьми…”
Павел Бажов (второй справа) с литераторами Д. И. Заславским, Л. С. Шаумяном, А. Л. Барто, М. С. Шагинян. Свердловск, 1943 год. Фото из Объединенного музея писателей Урала.
Для стороннего наблюдателя кажется, что поэты и писатели - люди не важные для фронта. Это совсем не так. “Более тысячи писателей находились в рядах действующей армии, около трехсот из них пали на поле боя. Сотни литераторов продолжали свое нелегкое дело — создание художественных произведений — в тылу. Большая группа их работала на Урале. За годы войны известными советскими прозаиками и поэтами, равно как и местными литераторами, были созданы десятки книг о рабочем крае, его людях. Многие из этих изданий не утратили своего значения и по сей день,” - так писал Александр Золотов в своем сборнике “Урал грозный”.
Писатели на переборке картофеля в колхозе. Дальний ряд: третий слева - Е. А. Пермяк, шестая справа - В. А. Бажова. Средний ряд: восьмой справа - П. П. Бажов, шестая справа - М. С. Шагинян, крайний справа - K. В. Боголюбов. Ближний ряд: вторая справа - А. Л. Барто, третий слева - Ю. Н. Верховский. Свердловск. Весна 1942 г.
Свердловск - город оружия и литературы
Основная задача литераторов - «развертывание идеологической работы на создание глубоко идейных, патриотических произведений» . Создание патриотических произведений, которые поднимали бы настроение людям и боевой дух солдатам. Книги могли сыграть мобилизующую роль, только став доступными огромной читательской аудитории. Для этого было необходимо издание массовыми тиражами. Сначала это порождало серьезные проблемы. Но работа в тылу все равно шла полным ходом. Благодаря увеличению количества писателей в союзе (с 15 до 64), сильно росли и обороты литературы, которую производили на Урале.
“
Газета “Правда”, 22 ноября 1942 года:
“Непередаваемо бурно, не останавливаясь в своем движении ни на час, растет уральская промышленность, дающая фронту все виды вооружения и боеприпасов. Вместе с нею растет и уральская литература. Свердловские издательства за последний год выпустили до трехсот книг о людях, заводах, рудниках - о делах Урала”.
“Непередаваемо бурно, не останавливаясь в своем движении ни на час, растет уральская промышленность, дающая фронту все виды вооружения и боеприпасов. Вместе с нею растет и уральская литература. Свердловские издательства за последний год выпустили до трехсот книг о людях, заводах, рудниках - о делах Урала”.
Бажов
Свердловское правительство оказывало объединению издательств помощь в увеличении бумажных и полиграфических ресурсов Это давало возможность выпускать издания большими тиражами, иногда по 50 тысяч экземпляров. Всего за период войны издательства в Свердловской области выпустили 14 млн 853 тыс. экземпляров различных изданий.
Самое большое произведение - коллективно выпущенный сборник “Говорит Урал”, приуроченный 25-летию Великой Октябрьской Социалистической революции. Сборник, объединивший произведения уральских авторов разных жанров: очерки, рассказы, стихи. Книга ставила своей целью отразить вклад Урала в общее дело Победы. Она рассказывает о жизни тыла, о тех, кто ковал оружие на заводах, лечил раненых в госпиталях, выращивал хлеб на полях – о самоотверженном труде уральцев, который приближал Победу. Выход в свет сборника «Говорит Урал» имел большой резонанс в литературной жизни страны. Он был одобрительно встречен центральной прессой, вызвал интерес у массового читателя. Известный литератор Борис Рябинин, один из авторов сборника, в своих воспоминаниях отметил его огромное значение.
“
Борис Рябинин:
«Я видел, как покупатели отходили от лотка, бережно прижимая книгу к груди, другие раскрывали и тут же, на ходу, углублялись в чтение... Нет, музы не молчали. Они тоже сражались, тоже боролись за народное счастье и свободу – в поту, в огне и дыму сражений, не гнушаясь никакой черной работы».
«Я видел, как покупатели отходили от лотка, бережно прижимая книгу к груди, другие раскрывали и тут же, на ходу, углублялись в чтение... Нет, музы не молчали. Они тоже сражались, тоже боролись за народное счастье и свободу – в поту, в огне и дыму сражений, не гнушаясь никакой черной работы».
Агния Барто в эвакуации
В Свердловск Агния Барто приехала осенью 1941 года. Сделала она это вслед за мужем - теплоэнергетиком. Муж в Свердловске не остался, его перевели на режимный объект в Сибирь, а вот Агния Львовна предпочла остаться на Урале. «Я застряла», - писала она в дневниках. Жила поэтесса в доме старых большевиков на улице 8 марта. Изначально здание было построено для партийной элиты. В годы Великой Отечественной войны туда подселяли знаменитостей и партийных работников из других городов. Жизнь в Свердловске разительно отличалась от московской, несмотря на хорошие условия. Поэтесса, чтобы не думать о родном городе и происходящем вокруг ужасе, стала трудиться еще продуктивнее.
Барто с самого начала активно включилась в жизнь, бурлящую в союзе писателей. В Свердловске у нее появилась идея создать цикл стихов о деревенских мальчишках, поступающих в ремесленное училище. Так родился “Идет ученик”
“
“Помню, как из шумного коридора я вошла в неожиданно тихую комнату, в которой сидел невысокий старик с длинной серебристой бородой, - вспоминала Агния Барто. - Это был Павел Петрович Бажов, здесь я увидела его впервые. Бажов предложил мне прийти на собрание в ремесленное училище. Глядя на подростков, я думала: удастся ли мне проникнуть в психологию этих деревенских пареньков? Своей тревогой я поделилась с Павлом Петровичем, и он дал мне совет: «А вы пройдите с ними весь их путь в училище и на заводе до того момента, когда они получат разряд”.
Агния Барто среди пионеров
Так Павел Петрович Бажов посоветовал Барто самой пойти учиться на токаря, для того, чтобы лучше понять своих героев.Цель Агнии Барто была не столько действительно освоить профессию, сколько понять своих героев, и с этим она прекрасно справилась.
Так Павел Петрович Бажов посоветовал Барто самой пойти учиться на токаря, для того, чтобы лучше понять своих героев.Цель Агнии Барто была не столько действительно освоить профессию, сколько понять своих героев, и с этим она прекрасно справилась.
“
“Мне понравилась мысль довериться собственным глазам, попытаться уловить естественность их интонации, находясь рядом с ними. Понять, какие они – эти деревенские пареньки, пришедшие помочь фронту. Ребята недолго чуждались меня, привыкли к моему присутствию, некоторым из них нравилось меня обучать, я была явно отстающей, ведь стремилась не столько овладеть профессией токаря, сколько понять, какими должны быть герои моих будущих стихов”.
После работы на заводе ее отправили работать журналисткой, в командировку в Москву. Но вернуться обратно пришлось слишком быстро - все военные сводки были неутешительны: немцы подходят к Москве. Возвращаться было страшно, но оставаться в столице - еще страшнее. Выхода не было, пришлось ехать в Свердловск. Путь обратно занял 12 дней. 12 дней, наполненных тревогой за Родину и дом.
В первый же день пути красноармеец искал “товарища писательницу”. Ее маршрут меняется. Не доезжая до Ярославля, на мосту, Барто надо было выйти из поезда и пересесть в другой состав. Спустившись по ступенькам, поэтесса быстро соскользнула вниз, на песчаную насыпь посреди моста. Оттуда она покатилась прямо под колеса фронтового поезда. ей удалось избежать серьезных травм лишь чудом, но пережитое потрясение оставило глубокий след. Говорят, что долгие годы ее преследовали кошмары, в которых она вновь оказывалась перед надвигающимся составом. В 1943 году, когда Красная Армия оттогнала фашистов от Москвы, Агния Барто смогла вернуться в столицу.
Возвращение далось ей тяжко. Полтора года в Свердловске сильно повлияли на поэтессу, она полюбила Урал, город и людей вокруг.
Возвращение далось ей тяжко. Полтора года в Свердловске сильно повлияли на поэтессу, она полюбила Урал, город и людей вокруг.
“
Последняя запись из дневников писательницы:
«Прощаюсь со Свердловском. Постояла вчера у плотины, посидела на своей скамейке. Часто за эти полтора года приходила я сюда писать стихи. Дома это было трудно. Завтра пойду прощаться со свердловчанами. Многим должна я сказать спасибо».
«Прощаюсь со Свердловском. Постояла вчера у плотины, посидела на своей скамейке. Часто за эти полтора года приходила я сюда писать стихи. Дома это было трудно. Завтра пойду прощаться со свердловчанами. Многим должна я сказать спасибо».
Екатерина Крашенинникова
При подготовке материала использовались источники: https://www.culture.ru/events/1418779/dokumentalnyi-spektakl-sverdlovsk-kulturnaya-evakuaciya
https://fedpress.ru/article/3240047
http://xn----8sbagnlmadnp8fh7b8f.xn--p1ai/kultura
Елена Хоринская "Я вспоминаю"
Газета Правда
Борис Рябинин "Ушедшее-живущее"
Агния Барто "Записки детского писателя"
https://культура.екатеринбург.рф/common_content/item/special_project_post/110
Сильные духом.
Женщины в годы Великой Отечественной войны
Женщины в годы Великой Отечественной войны
Во время Великой Отечественной войны по всей стране женщины выходили за рамки своей прежней социальной роли. Они осваивали новые профессии, работали свыше своих сил, совершали «мужские» подвиги. Еще до войны существовало движение женщин за овладение мужскими специальностями. Во время войны это стало суровой необходимостью. И Свердловская область дала немало историй, в которых женщины, превозмогая себя, стремились к победе – над собой, над обстоятельствами, над врагом.
Анна Григорьева
Анна Григорьева
Анна Григорьева родилась 22 декабря 1921 года в Талице Свердловской области в семье служащего. В 1939 году окончила школу и поступила в Свердловский медицинский институт на лечебный факультет. Являлась комсомольским вожаком факультета. Когда началась война, ей было 20. Еще через два года, в 1943 году, Анна окончила институт в звании лейтенанта. Ее тут же призвали на фронт, и она попала на Курскую дугу. С мая 1943 года до Дня Победы Анна Григорьева успела побывать в составе Степного, 2-го Украинского, 1-го Белорусского фронтов, лечила и спасала от смерти раненых на территории Румынии, Венгрии, Чехословакии, Австрии.
Когда закончилась война, Анна Григорьева была старшим лейтенантом медицинской службы. Она вернулась в родную Талицу и стала работать в Центральной районной больнице врачом-хирургом. Проработала там до пенсии. Награждена орденом Отечественной войны II степени, девятью медалями, значком «Отличник здравоохранения».
Фелисата Шарунова
Фелисату Шарунову знали скорее под именем Фаины Шаруновой. Она было едва ли не первой в мире женщиной-горновой, и в этом смысле женщиной-легендой.
Фелисата Шарунова
Трудовую деятельность Фелисата Шарунова начала в 1931 г., с 1936-го работала в механическом цехе завода им. В.В. Куйбышева. В 1940-м по призыву Родины к освоению женщинами сложных мужских профессий она перешла на работу в доменный цех, где работала сначала подручным горнового. А с 1943 года Фаина Шарунова стала старшим горновым (бригадиром). Работа горнового – трудное, исключительно мужское дело. Горновой должен контролировать течение плавки чугуна в домне, пробивать с помощью лома глиняную заглушку в горловине домны и наблюдать за процессом разлива жидкого чугуна в ковши по специальным желобам. И всё это – в условиях жары, задымления и пыли. Нужно ли говорить, что для выполнения работ требовалась немалая физическая сила. В дополнение к основным задачам нужно было контролировать отделение чугуна от шлака, которое неизбежно в этом химическом процессе. Затем нужно было прочищать канавки от оставшегося чугуна, чтобы провести новую плавку. Особенно тяжело было плавить ферросплавы – феррохром и ферромарганец.
“
Цитата Фелисаты Шаруновой: «Стоит домна – такая огромная, огонь в ней бушует, а я как будто проникаю в нее, потому что знаю ее».
Милица Воронова
Милица Воронова
Милица Воронова родилась в Алапаевске в 1923 году. В начале войны ей было 18 лет. К этому времени она уже была студенткой мединститута, но из-за войны решила оставить вуз и записалась на курсы медсестер. Цель одна – уйти на фронт, выполнять долг, помогать бойцам. В 1943 году ее призвали на службу – зачислили операционной сестрой в медико-санитарный взвод Уральского добровольческого танкового корпуса. Милица воевала на Украинском фронте. Награждена медалью «За боевые заслуги». Когда медсанвзвод на 300 раненых требовалось развернуть в кратчайшие сроки, «товарищ Воронова по суткам не уходила от стерильного стола, обеспечивая работу перевязочной», – отметил командир медсанвзвода в наградном листе. Милица не успела встретить Победу – 14 февраля 1945 года при форсировании реки Одер она погибла, спасая танкистов из горящей машины.
Работа была не просто напряженной, но и опасной. В 1943 году во время аварии Фаина Шарунова получила сильные ожоги и долго лечилась. Но все-таки снова вернулась на завод.
В качестве горнового Фаина Шарунова производила особый сплав – ферромарганц, необходимый для производства броневой стали. В годы войны имя Фаины Шаруновой стало символом героини труда. В 1943 г. газета «Комсомольская правда» опубликовала ее фотографию в рабочей спецовке, вызвавшую неподдельный интерес к этой молодой, хрупкой девушке, освоившей такую нелегкую даже для мужчин профессию. Фаине Шаруновой писали письма, в том числе и с фронта. Письма с фронта слали по такому адресу: «Урал. Фаине Шаруновой».
В качестве горнового Фаина Шарунова производила особый сплав – ферромарганц, необходимый для производства броневой стали. В годы войны имя Фаины Шаруновой стало символом героини труда. В 1943 г. газета «Комсомольская правда» опубликовала ее фотографию в рабочей спецовке, вызвавшую неподдельный интерес к этой молодой, хрупкой девушке, освоившей такую нелегкую даже для мужчин профессию. Фаине Шаруновой писали письма, в том числе и с фронта. Письма с фронта слали по такому адресу: «Урал. Фаине Шаруновой».
Юлия Пластун
При подготовке материала были использованы:
сайт «Газетные хроники: о женщинах, живших и работавших в Великую Отечественную войну в Свердловске»,
«Женщины-врачи г. Талица на фронтах Великой Отечественной войны»,
«ГОРОД ТРУДОВОЙ ДОБЛЕСТИ. ПОДВИГ ЖЕНЩИН В ТЫЛУ».
Материалы по округам
